На развалинах древних крепостей

20.02.2012

Эпоха домонгольской Руси… именно в этот период на территории «светло светлой и украсно украшенной земли Руськой» происходит формирование русской нации и ее культуры, убыстряются темпы роста многих городов и их населения. Процесс окняжения земель Северо-Восточной Руси в XI-XII вв. приводит к появлению на этой территории новых феодальных замков, таможенных пунктов и торгово-ремесленных центров.

Как правило, они возникали в регионах, попавших в сферу экономических и политических процессов русских князей, в основном, на водоразделах рек и в приграничных районах. С самого начала своего существования древнерусские города становились местом сосредоточения ремесла и торговли, грамотности и искусства, а также княжеской власти и военной силы.

Эпоха домонгольской Руси… именно в этот период на территории «светло светлой и украсно украшенной земли Руськой» происходит формирование русской нации и ее культуры, убыстряются темпы роста многих городов и их населения. Процесс окняжения земель Северо-Восточной Руси в XI – XII вв. приводит к появлению на этой территории новых феодальных замков, таможенных пунктов и торгово-ремесленных центров. Как правило, они возникали в регионах, попавших в сферу экономических и политических процессов русских князей, в основном, на водоразделах рек и в приграничных районах. С самого начала своего существования древнерусские города становились местом сосредоточения ремесла и торговли, грамотности и искусства, а также княжеской власти и военной силы.

Возникшая в начале XII в. древнерусская Дубна не была исключением. Первоначальное строительство этого городка началось с возведения на левом берегу реки Дубны деревянной крепости (рис. 1). Близость рек и изобилие на их берегах вековых дубрав, служивших источником строительного материала, способствовали быстрому завершению этого строительства. Находясь на рубеже Ростово-Суздальских земель и ввиду сложной политической обстановки того времени, дубненская военная крепость с первых дней своего существования стала важным стратегическим объектом охранного характера. Сюда для несения военной службы был переведен небольшой гарнизон с многочисленным штатом челяди.

Остальная часть населения, занимавшаяся ремесленным производством и снабжавшая всем необходимым солдат гарнизона, поселилась с напольной стороны крепости. Таким образом, к тридцатым годам XII в древний городок уже функционировал и состоял из двух частей: укрепленной, называемой «детинцем», и посадской слободы.

Как положено городскому центру раннефеодальной Руси, в дубненской крепости функцию управления городом и близлежащей округой осуществлял представитель княжеской администрации, проживавший в детинце, стены которого надежно защищали как его самого, так и городскую знать от нашествия извне и бунта городского населения. Посаженный в Дубне княжеский наместник (тиун) имел неограниченную власть и всевозможные привилегии. В казну этого феодала и его семьи, за счет различных поборов с городского люда и крестьян сельской округи (поблизости от крепости располагалось шесть селищ), поступали значительные доходы, большая часть которых шла на содержание и обучение гарнизона, состоявшего из профессиональных воинов. Есть основания полагать, что в их число входили наемники скандинавского происхождения – викинги.

Трагическая судьба древней Дубны во многом схожа с судьбами многих других поселений того времени. Неоднократные упоминания древних летописей в той или иной мере свидетельствуют об очень сложной обстановке в городе-крепости. Частые ссоры между новгородскими и ростово-суздальскими князьями, угроза вторжения и разорения городка держали жителей в постоянном напряжении. В этой связи верхушка городской феодальной знати и настоятели дубненской церкви уделяли пристальное внимание не только необходимому содержанию и обучению солдат гарнизона, но и состоянию фортификационных укреплений, развитию на посаде хорошо налаженных ремесел, связанных с военным делом. В то же время из посадского ремесленного люда формировались отряды ополчения, обязанные во время приступа встать на защиту городских стен. Практически все здоровые мужчины, независимо от возраста и положения, обязаны были пройти военную подготовку и постоянно совершенствовать искусство владения различными видами оборонительного и наступательного оружия.

И еще одна немаловажная деталь. Для более надежной охраны города от внезапного нападения с северо-восточной и юго-западной сторон от него были построены оповещательные форпосты. Они располагались на возвышенных берегах Волги в пределах видимости городских крепостных стен. Например, остатки одного из них обнаружены автором в 1977 году на излучине реки недалеко от ныне выкопанного под лодочную станцию котлована. Расстояние между этим объектом, условно названным Поливом, и Ратминским городищем составляло около 1 км. Находки древних предметов, представляющие этот археологический памятник, говорят о занятиях здешних обитателей. Их основу составляют многочисленные остатки конского снаряжения, наконечники стрел, ножи, мужской перстень с изображением скандинавского бога войны – Тора, обрывки кольчуги, колесико от шпор и различные детали рыцарской портупеи.

К сожалению, о самом характере застройки этого места судить очень трудно, так как оно полностью разрушено рекой. Очевидно, в те далекие времена здесь были выстроены обнесенные тыном – частоколом из вертикально врытых в землю бревен деревянные жилые постройки и конюшня. Не исключено, что во дворе этого форпоста была столбовая конструкция в виде вышки, с которой велось постоянное наблюдение за любым продвижением в сторону города, и в случае непредвиденных обстоятельств в ее верхней части на помосте зажигался специально подготовленный хворост. Тем самым срабатывала система оповещения охраны крепости о подходе неприятельских войск (рис. 2). Помимо солдат караула, несших здесь свою службу, форпост являлся базой и для небольшого конного отряда. В его функцию входило обеспечение надлежащей связи с городом и патрулирование небольшими разъездами вдоль берега Волги на территории институтской части современной Дубны.

Первое тяжелое испытание выпало на долю жителей в начале 30-х годов XII столетия. В этот период древняя Дубна оказалась в зоне военного конфликта между Новгородской республикой и Ростовским княжеством. Осенью 1134 года новгородский князь Всеволод – Гавриил Мстиславич, идя войной на своего дядю, ростовского князя Юрия Долгорукого, стянул полки у стен Ратминского городища, ставшего, судя по всему, непредвиденным заслоном на пути продвижения новгородцев к Суздалю. По канонам ведения войны того времени любое войско во время прохода в глубь территории неприятеля пыталось сделать все возможное, чтобы не оставлять у себя в тылу неповерженных населенных пунктов противоборствующей стороны. Как правило, не укрепленные селения захватывала быстрой атакой – «изъездом» тяжеловооруженная конница, а города с их совершенной по тем временам системой защиты брались продолжительной осадой с применением таранной и метательной техники.

Итак, перед войском Всеволода Мстиславича, осадившего дубненскую крепость, встала задача ее захвата. Главная трудность для новгородских штурмовых отрядов состояла в том, чтобы взять приступом городскую стену со стороны посада или создать в ней для прорыва бреши с помощью таранных приспособлений. Но то ли их отсутствие, то ли малочисленность новгородской дружины в совокупности с наступившей осенней распутицей помешали новгородцам осуществить свои планы – дубненская крепость оказалась неприступной, и, отказавшись от дальнейшего похода на Суздаль, новгородский князь, по словам древней летописи «воротишася на Дубне». Но, прежде чем повернуть свои полки и уйти в новгородские владения, князь Всеволод Мстиславич уничтожил все близлежащие к древней Дубне форпосты и селения, снабжавшие ее в основном сельскохозяйственной продукцией, и тем самым нанес ощутимый удар по экономике этого города. В частности, эта участь постигла захиревшее к тому времени Пекуновское селище, населенное мерянами, и таким образом этот некогда богатый торгово-ремесленный центр финно-угорского мира, расцвет которого пришелся на IX—XI вв., прекратил осенью 1134 года свое существование.

В последующее время, планируя очередные военные компании против Юрия Долгорукого, Новгород придавал огромное значение дубненской крепости, ставшей камнем преткновения в неудавшемся наступлении 1134 года на Суздаль Всеволода Мстиславича. И только его брату Изяславу Мстиславичу через 15 лет после неудачи удалось осуществить опустошительный поход в ростово-суздальские земли и уничтожить на Волге порубежные крепости-городки, принадлежавшие Юрию Долгорукому. В числе шести разрушенных в этой войне городов оказалась и Дубна. В 1149 г. она пала под натиском войска Изяслава Мстиславича, и в ней были учинены ворвавшимися солдатами резня и погром (рис. 3). Оставшихся в живых после осады защитников и многих горожан добивали на месте, все жилые и хозяйственные постройки были сожжены, а сами крепостные стены разрушены. Остальные жители древней Дубны – искусные мастера, красивые женщины и дети – были пленены и отправлены с войсковым обозом в Новгород. Следы этой катастрофы, разыгравшейся восемьсот с лишним лет назад, можно наблюдать на Ратминском городище и в настоящее время. В разрушающемся культурном слое посадской части городка видны две мощные угольные прослойки, отложившиеся в результате сильных пожаров. Так вот, нижняя из них, включающая обгоревшие и оплавленные предметы и изредка человеческие кости, как раз и относится к трагическим событиям 1149 года.

Шло время …. На развалинах сгоревшей крепости вновь разворачивается строительство. Восстанавливаются крепостные стены, отстраиваются заново дома и хозяйственные помещения. Город был возрожден из пепла буквально за несколько лет. Жизнь на поселении начинает входить в привычное русло. Быстрыми темпами растет население города за счет притока торгового и ремесленного люда, поселявшегося как и прежде на территории сгоревшей посадской слободы. Опасный район приграничного положения древней Дубны и не забытый погром 1149 года привели к резкому увеличению в их среде оружейников, изготовлявших в своих мастерских оружие и военное снаряжение для городских дружинников. На основе продукции дубненских кузнецов, мечников и копейщиков, лучников и многих других ремесленников, дошедшей до наших дней в виде археологических остатков, мне бы хотелось вместе с читателем сделать попытку классифицировать этот материал, выделить основные виды бытовавшего в то далекое время оружия и попытаться воспроизвести образ древнерусского воина – защитника древней Дубны.

Итак, перейдя к описанию вооружения гарнизона древнего городка, необходимо отметить, что на ратминском посаде категория этих предметов ярко свидетельствует о преобладании роли тяжеловооруженной конницы в составе городской дружины и средств борьбы с хорошо вооруженными и защищенными конными и пехотными формированиями противника.

Появление защитной одежды в эпоху Киевской Руси стимулировало формирование ядра русской дружины, состоящего из тяжеловооруженных воинов. Практически к Х в. здесь было осуществлено полное оснащение воинских формирований кольчугой. Кольчуга является самым ранним и излюбленным видом русской защитной одежды, широко распространенным в XI в. во всех землях Северо-Восточной Руси. На Ратминском посаде найдены многочисленные звенья и обрывки кольчуг, состоящие из плетенных железных колец. Их диаметр составляет 8-10мм, толщина 1-2мм. Самые крупные обрывки состоят из пяти колец. Более крупные фрагменты к настоящему времени пока не найдены. Редкость находок более крупных частей кольчуги характерна не только для древней Дубны, но и для большинства археологически исследованных древнерусских городов.

…К сожалению, в материалах Ратминского городища известна всего лишь одна пластина от «дощатого» доспеха, но дальнейший разбор древнего оружейного комплекса, думаю, позволит утверждать о его наличии в средствах защиты дубненской дружины. <…>

В древней Дубне находки различных частей шпор массовые и являются наиболее интересными древними атрибутами военного снаряжения, проливающими свет на многие интересующие нас вопросы. При детальном рассмотрении всех фрагментов выделяются два типа шпор, распространенных на посаде древнего городка. Первый тип наиболее характерен для XII в. Шпоры этого типа имеют форму дуги с приваренным к ней шипом. В археологической литературе они получили название каролингских, хорошо изучены и датированы. Отметим только то, что эти шпоры в основном использовались для понуждения как незащищенного, так и защищенного доспехом коня.

Наибольший для нас интерес представляют фрагменты шпор, относящиеся ко второму типу. Шпоры этого типа в отличие от предыдущего имеют вместо колющегося шипа подвижное зубчатое колесико. Издавна специалистами по оружию колесиковые шпоры применительно ко всей Европе единодушно датировались рубежом XIII – XIV вв. Но в последние десятилетия на территории многих древнерусских поселений открыты остатки шпор, относящиеся к 1220-1230 гг. В 1972 году на проходящем международном семинаре вопрос датировки русских колесиковых шпор был решен положительно, и нижняя дата появления этих предметов в рыцарском снаряжении общепризнано отодвинута назад на три четверти века. Ратминские же колесиковые шпоры датируются началом XIII в. и имеют верхнюю дату 1216г.- год уничтожения дубненского городка. Все это невольно наводит на мысль, а не являются ли дубненские шпоры этого типа самыми древнейшими из подобных находок на территории Западной и Восточной Европы?

Теперь от датировки перейдем к описанию и функциональному назначению этого снаряжения. Общее количество известных колесиковых шпор составляет около 20 экземпляров, в основном, это обломки дужек и сами колесики, изготовленные из железа. Хотя есть исключение – двенадцатилучевая звездочка, отлитая с большим изяществом из бронзы (рис. 4,6). Полное число лучей у звездчатых колесиков колеблется от 4 до 12, длина колющих лучей – от 6 до 13 мм. Изобретение колесиковых шпор в XIII веке явилось важным открытием, повлиявшим на еще большую маневренность тяжеловооруженной кавалерии и на развитие кольчужных и пластинчатых систем защиты боевого коня. Таким образом, во время конных сшибок колесиковые шпоры стали эффективным средством понуждения бронированного верхового коня. Дубненские колесиковые шпоры, в основном, использовались для понуждения коня, покрытого многими слоями кольчуги. При этом колющие лучи звездочек при ударе всадника проходили сквозь кольчугу до теля коня, не причиняя ему особой боли. Сами же кольчужные кольца в определенной мере являлись противотравмирующими ограничителями, сдерживающими дальнейшее продвижение острых зубцов колесика. Среди прочих выделяется 4-лучевая звездочка, изготовленная из железа. каждый луч ее оформлен в виде ромба. Колесики этой разновидности уже могли использоваться для управления конем, покрытым пластинчатым доспехом (рис. 4,7). <…>

Плеть. Остатки плетей встреченные на исследуемом памятнике, датируются XII—XIII вв. (рис. 4,4). <…>

Снаряжение боевого коня. Прежде всего это часто встречаемые подковы. На территории Руси они появляются с IX в. Ранние формы подков представлены в основном ледоходными шипами, служившими для безопасного передвижения всадника в условиях распутицы и зимнего времени. Со временем форма подковы модернизируется и приобретает к XI в. совершенно иной вид. Ратминские подковы относятся к более позднему времени, а именно, к XII—XIIIвв. и мало чем отличаются от современных. Такие подковы отягощали передвижение легковооруженных всадников и не исключено их применение в тяжеловооруженной кавалерии. Наряду с подковами на территории древнего посада нередко встречаются железные стремена, удила, подпружные пряжки, костяные налобные пластины и принадлежности конской уздечки. Последние представлены всевозможными накладными бляшками… Некоторые из них несут следы посеребрения и позолоты. Все это говорит о привилегированном положении воина-всадника, имевшего на своем коне столь богатую упряжь.

Портупея. Употребление кожаной портупеи в городской дружине было обычным явлением во всех подразделениях, будь то конница, пехотное формирование или отряда лучников. К сожалению, от нее сохранилось лишь незначительное число металлических распределителей, накладных бляшек, поясных наконечников и пряжек. Среди этой категории вещей выделяются несколько предметов: позолоченные пряжки, серебряные распределительные кольца и ременная накладная бляшка скандинавского происхождения. Уже само применение столь дорогих по тем временам предметов в военном облачении воина опять же указывает на его знатность и состоятельность.

Думаю, необходимо также отметить присутствие в снаряжении рядового городского пехотинца «побочных» предметов. В боевом походе древний воин помимо оружия имел при себе подвешенные к поясу матерчатый или кожаный мешочек с огнивом и точильным камнем, железный нож с деревянной или костяной ручкой, а также бронзовый стержень, употреблявшийся в качестве вилки (рис. 4,5). На шею под доспех или поверх него надевался крест (образок) с наиболее почитаемым святым. <…>

В интересующий нас период времени развитие меча во многих средневековых странах происходит по общеевропейской схеме. В XII—XIII вв. мечи, бытовавшие в русских землях, претерпевают ряд изменений, связанных, без всякого сомнения, с повсеместным усилением воинского доспеха. Данное оружие прежде всего утяжеляется за счет удлинения клинка до 120 см, перекрестья до 20 см и рукояти до 12 см и больше. Такой меч без ножен весил 2 кг и имел полуторную или двуручную рукоять, что позволяло наносить этим оружием еще более мощные удары. По своему назначению мечи домонгольского периода в основном оставались рубящими, хотя в XIII в. в обиход начинают постепенно входить мечи колющего действия. Об этом свидетельствует единственная находка на Ратминском поселении обломка стального колющего клинка (рис. 4,3). Меч, которому принадлежал найденный обломок, являлся специфическим оружием для борьбы с противником, защищенным пластинчатым доспехом, который можно было с большей вероятностью проколоть, чем разрубить. <…>

Остатки посадских копий представлены так называемыми втоками (рис. 4,2). Вток – железная коническая втулка, имевшая отверстие для крепления к деревянному древку. Оговорюсь, эта втулка не являлась самим наконечником копья. А была всего лишь вспомогательной частью, крепившейся к древку с обратной стороны от боевого наконечника. Получалось, что копье в древности имело два противостоящих железных наконечника, хотя применение самой конической втулки подразумевалось совершенно для иных целей. Например, в походе отряда копья не бросались на землю, а втыкались в нее как раз этими втоками. И все же нельзя отрицать того, что сам вток мог применяться при налете вражеской конницы пехотинцем в качестве надежного упора для копья, воткнутого в землю, а в случае поломки самого наконечника древко с надетым на него железным втоком все еще оставалось грозным оружием. И еще одна немаловажная деталь – внутренний диаметр большинства втоков составляет 3 см и более, что в свою очередь указывает на применение в городской дружине копий с утяжеленным деревянным древком для борьбы с бронированным противником. Сами же наконечники и их обломки до сих пор не найдены.

Вспомогательное оружие ближнего боя. В этой группе объединяются виды вооружения, присущие рядовому городскому пехотинцу: топоры, обломки которых найдены во внутренних и внешних рвах городища, вышеупомянутые ножи и стилет, служивший для пробития кольчужного и пластинчатого доспехов.

Оружие дальнего боя. К основной категории этого вида оружия относятся лук и стрелы. Их изобретение было одним из важнейших достижений первобытного человека. В нашем крае лук впервые появился в эпоху мезолита у местного населения стоянок так называемых Бутовской и Иеневской культур и впоследствии являлся основным орудием промысловой охоты и войны на протяжении очень длительного времени. Даже не смотря на повсеместное распространение огнестрельного оружия в XV веке лук продолжает использоваться и доживает в некоторых местах до начала XIX века.

На территории древней Руси луки в качестве наступательного вооружения получили широкое распространение во всех дружинных формированиях. Практически любое русское войско того времени имело в своем составе отряды пеших и конных лучников. В боевом походе они, как правило, располагались впереди и с флангов тяжеловооруженной конницы, составлявшей костяк таких формирований, и от их согласованных с конницей действий во многом зависел исход той или иной битвы. Любая военная стычка всегда начиналась с перестрелки лучников. Таким образом, сопровождающие отряды стрелки-лучники являлись своего рода «щитом» основных сил русского войска. Их задача – нанести упреждающий удар, а также не допустить неожиданный налет вражеской пехоты или конницы. Под защитой лучников, сражавшихся в первых рядах, происходили перестроения в составе основных ударных сил в новые боевые порядки. Умелые и решительные действия, а подчас и героизм русских стрелков, погибавших в первые минуты сражения, вызывали восхищение многих средневековых историков. В своих трудах они нередко выставляли в качестве примера для подражания русского лучника.

Средневековый русский лук отличался сложным изготовлением с применением березовых и можжевеловых планок, а также бересты в качестве оклейки, обладал огромной силой (до 80 кг) и успешно соперничал с изделиями других народов в виду того, что оставался боепригодным в любых погодных условиях. Это превосходство русского лука особенно проявилось во время зимних стычек с монголо-татарами, луки которых из-за сильных морозов не могли стрелять. По своей форме русский сложный лук напоминал букву «М» с плавными изгибами, о чем свидетельствует удельная монета XV в., найденная на територрии городища (рис. 7). Реверс этой монеты, отчеканенной в Твери великим князем Борисом Александровичем, несет изображение лучника, стреляющего по сидящей на дереве птице. На существование в гарнизоне дубненской крепости отряда лучников указывает большая и разнообразная серия сохранившихся до наших дней железных наконечников стрел, в свою очередь, подразделяющихся по степени распространенности и специфике применения на несколько групп, каждая из которых включает:

— Бронебойные наконечники ромбического сечения с квадратным или круглым упором для дерева. Эти наконечники относятся к XII столетию, очень массивны, и стрелы с их применением использовались для поражения любого типа вражеского доспеха (рис. 8,1).

— Легкие уплощенные наконечники ромбовидной формы. Применялись для стрельбы по незащищенному доспехами врагу (рис. 8,2).

— Шиловидные бронебойные с пером квадратного, ромбического и круглого сечения. Стрелы с этими противокольчужными наконечниками были очень популярны у русских лучников в течение долгого времени, вплоть до XIV в. (рис. 8,3).

— Бронебойные наконечники долотовидной формы с упором или без. Это специфические наконечники, употреблявшиеся только для разламывания щитов и шлемов. Хронологический диапазон распространения – с X Iв. по начало XIIIв. (рис. 8,4).

— К этой группе относится очень длинный (около 10 см) втульчатый наконечник с двумя шипами. Предназначен для поражения незащищенного воина, а также для зажигательной стрелы (рис. 8,5).

— Большой интерес для нас представляют срезни в виде широкой треугольной лопаточки (рис. 8,6). Наконечники этого типа практически неизвестны на территории Руси вплоть до монголо-татарского нашествия и считаются типично монгольским оружием. Татаро-монгольские завоеватели применяли их для стрельбы по незащищенным лошадям кавалерии и гражданскому населению русских поселений и городов. Эти стрелы с надетым на древко шариком-свистунком оказывали за счет шумового эффекта сильное психологическое воздействие на безоружную толпу людей, а в случае попадания наносили человеку страшные, но подчас не смертельные порезы. Время попадания срезней в верхние напластования культурного слоя ратминского городища приходится на XIII- XIV вв.

Самострел (арбалет). Первое летописное упоминание о применении в русских землях самострела приходится на середину XII в. О наличии этого грозного оружия на изучаемом поселении свидетельствует железный наконечник с боевой головкой полусферической формы, несколько напоминающий современную пулю пистолета Макарова. Самострел с комплектом таких стрел-«болтов» применялся для поражения тяжеловооруженного противника на большом расстоянии., уступая боевому луку по скорострельности, но превосходя его по силе удара самострельного «болта». Этот вид оружия был прост и удобен в обращении и свободно валил всадника на расстоянии в 200 м, пробивая при этом его доспехи.

 

* * *

 

Заканчивая краткий обзор оружейного комплекса древнего городка, мне бы хотелось также упомянуть о категории предметов, выходящих за рамки рассматриваемого периода. Она объединяет различные детали огнестрельного оружия, свинцовую картечь и части разорвавшихся пушечных ядер. Один из этих предметов, а именно бронзовый кусок пищали, самый старый среди остальных, хорошо датируется и указывает на то, что впервые на Ратминской стрелке огнестрельное оружие появилось в XVII в.

К сожалению, все описанные выше археологические находки представляют в основном сильно проржавевшие куски железа, которые практически невозможно сохранить. Большая часть из них уже разрушена временем. Именно это обстоятельство побудило меня более полно познакомить неравнодушного читателя и будущих исследователей нашего края с исчезающими предметами неповторимой материальной культуры древней Дубны.

 

Евгений Крымов

Рис. И. Калмыковой, Б. Кудряшова.

 

Библиографическое описание статей:

Крымов Е.Ю. На развалинах древних крепостей. Ч. 1 // Дубна. Наука. Содружество. Прогресс. 27 марта 1989 г. № 12 (2951). — С. 7.

Крымов Е.Ю. На развалинах древних крепостей. Ч. 2 // Дубна. Наука. Содружество. Прогресс. 28 июня 1989 г. № 25 (2964). — С. 7.

Крымов Е.Ю. На развалинах древних крепостей. Ч. 3 // Дубна. Наука. Содружество. Прогресс. 9 августа 1989 г. № 30 (2969). — С. 7.